Защита животных — дело лап самих животных?

В России нет закона защищающего животных. Единственное, что может их обезопасить от издевательств и убийств — это 245 статья УК, которая умещается на четверти листа А4 и по сути, никак не наказывает людей, совершающих преступления против братьев наших меньших. Федеральный закон «Об обращении с животными», который давно уже принят в большинстве стран, до сих пор является чем-то диковинным в России. А вот немыслимые истории, которые происходят в нашей стране с животными, известны каждому.
Алексей Яблоков, президент Центра экологической политики России, советник РАН: "Мы добивались от Путина, когда он был премьер-министром, и он подписал запрет на промысел гренландского тюленя. Мы не обратили внимание, что там маленькая строчка была «хохлушек на передержке». И вот, неделю назад, было выдано разрешение на добычу 7 тысяч хохлуш. Это маленькие тюлени, которые не бельки. Они серые. Их собирают на вертолетах, несут на берег, они там линяют в голодном состоянии, и через три недели их забивают. Они полностью подходят под этот закон. Нужно, чтобы это было учтено. Потому что это безнравственное содержание животных и использование животных".
Для большинства проблема домашних животных — это бездомные собаки на улице. Однако, в бедственное положение попадают не только они. Валентина Пантелеенко, заслуженная артистка РСФСР рассказывает о защите медведей после завершения их карьеры в цирках. По словам артистки, сейчас косолапых буквально выбрасывают на улицы, в придорожные кафе, где их спаивают и издеваются ради выгоды. И у Валентины Пантелеенко есть предложение, как спасти неугодных циркам медведей.
Валентина Пантелеенко, заслуженная артистка РСФСР, президент фонда «Лосиный остров»: "Я предлагаю центр «Медвежий лес». Я очень прошу поддержать мою группу, которая тоже борется за это существование. Там медведи будут жить полувольной жизнью. Там у каждого артиста-пенсионера будет берлога. Там есть наблюдения, по которым можно наблюдать жизнь, дыхание, сердце... Студенты наши из МГУ приходили ко мне на биостанцию и они говорили: «А почему этого нет?». Я говорю, что мы это пробиваем третий-четвертый год. Я пытаюсь это сделать, но пока говорят разные условия: денег нет, этого нет, этого нет... А время идет"